К радости Марицы, друзей и врачей Костя быстро пошёл на поправку. Но не могло быть и речи о его участии в предстоящих поисках Алисы.
Для отправки в неведомое всё было готово. В неизвестность уходили вчетвером. Насколько это было возможно, поисковиви старались предусмотреть всё, обсуждали последние детали. Стартовать решили из читального зала институтской библиотеки, откуда исчезла девушка.
Олесь Семёнович составил список продуктов, которые должны всегда лежать на столе. На всякий случай, на стол положили четыре ложки и складной нож. В магазине купили четыре небольших кружки и присоединили ко всему остальному.
Перед отъездом вся поисковая группа зашла попрощаться с Костей и Марицей. Внешним видом Кости друзья остались довольны. Он хорошо выглядел, был в отличном настроении. Ему уже разрешили физические упражнения, он вместе с сестрой занимался в спортивном зале по специально разработанной программе. Брат с сестрой много гуляли на свежем весеннем воздухе.
В присутствии брата Марица была сдержанной по отношению к Булату. Тот нервничал, перекладывая из руки в руку букетик подснежников.
— Мы ждём вас вместе с Алисой, — сказал на прощание Костя. — Удачи вам.
Все стали выходить, а несчастный Булат стоял и вопросительно-нетерпеливым взглядом обжигал девушку. Марица подошла к нему, взяла букетик подснежников, понюхала их, улыбнулась, приподнялась на носочки и скромно поцеловала его в щеку, шепнув при этом:
— Я люблю тебя!
А ему больше ничего и не надо. Кровь хмельным потоком закружила ему голову и отхлынула, направляясь куда-то вниз.
— Моя королева! До скорой встречи! — он поспешно выбежал догонять друзей.
Костя осуждающе глянул на сестру. Он не был в курсе последних событий.
— Марица, что ты себе позволяешь? — строго спросил он.
— Костенька, я люблю его! — нисколько не смутившись, смело заявила девушка.
— Но он женат. Тебе это хоть известно?
— Неправда. Булат мне все рассказал. Он не знал, что встретит меня, поэтому сказал тебе неправду. Он очень хотел, чтобы ты принял от него костюм и не обиделся. Булат очень добрый. Я люблю его! Костенька, он очень извиняется перед тобой, просил передать тебе это.
— Марица, но ты совсем ребенок, — не унимался расстроенный брат.
— Это в твоих глазах я ребенок, Костя. А там, — она показала на грудь, — я давно старуха. Понимаешь ты хоть это? Я состарилась в детстве, когда ходила с протянутой рукой, не зная отца и матери. Ты пытался мне заменить их, но ты постоянно работал, чтобы заработать на хлеб, а я была предоставлена сама себе.
Костя обнял сестру, поцеловал в висок.
— Прости, родная! Я не заметил, как ты выросла. Прости, что я не дал тебе всего, что могли дать отец и мать. Но, видит Бог, я так старался.
Поисковая группа на плазмолете была доставлена в столицу. Старт должен был произойти с того самого места, с которого исчезла пропавшая девушка. Провожать поисковую группу в неизвестный путь пришли генерал Краснов и академик Тихомиров. Был конец апреля затяжной холодной весны. Все поисковики были одеты в легкие куртки. Никаких вещей с ними не было. Четверо мужчин стали в тесный круг, соединили вместе левые руки, на которых поблескивали антигравитоны.
— Ни пуха, ни пера!— пожелали провожающие.
— К черту! — ответили четверо и одновременно нажали на кнопки антигравитонов. Мгновение, и они растаяли в пространстве.
— Вернутся ли? — неуверенно произнес генерал.
— Будем надеяться, — тяжело вздохнул Тихомиров.
Приземление, а вернее приводнение, произошло без приключений. Мужчины стояли по щиколотку в воде и удивленно оглядывались вокруг. В какую сторону ни глянь: вода, вода, вода…
— Всё, что угодно я ожидал, но только не такого, — признался раздосадованный академик.
— Эх, бинокль бы сюда, — мечтательно произнес Тенис.
— Так в чем же дело? Геннадий, ты у нас отвечаешь за материальное обеспечение, — напомнил Булат.
— Где я вам возьму бинокль? — разочарованно произнёс Геннадий.
— У меня театральный есть дома, — предложил Тенис.
— Давай его сюда, — попросил Булат.
Вскоре они по очереди, поворачиваясь вокруг своей оси, смотрели в театральный бинокль.
— Вижу берег!— радостно вскрикнул Геннадий.
Все оглянулись на него. Тот стоял и смотрел в армейский восемнадцатикратный бинокль.
— Ты где взял? — удивился Олесь Семёнович.
— В сейфе Краснова. — Все рассмеялись.
— Он тебе этого не простит, — заметил Булат.
— Я же на время нашей командировки. Я верну ему сразу же, когда закончится наше путешествие.
Теперь все по очереди стали пристально вглядываться вдаль из мощного бинокля, чтобы увидеть берег.
Берега как такового не было видно. Только узкая зеленая полоска где-то там на самом горизонте и легкая хмарь в виде жиденького облачка — верный признак суши.
— Что, друзья, двинем в сторону предполагаемой суши? — предложил Артёменко. — вижу, возражений нет.
— А что это за палки торчат? Смотрите! В одну и другую сторону, — указал пальцем Тенис.
— Это скорей всего вехи. Они указывают путь. Ну, вроде верстовых столбов, чтобы с пути не сбиться, — сделал заключение Олесь Семёнович.
— И в какую же сторону мы пойдем? — неуверенно спросил Геннадий. — У Алисы ведь не было бинокля, и она не могла предположить, в какой стороне суша ближе всего .
— Давайте двинем наугад в сторону предполагаемой суши, — настаивал Олесь Семёнович. — Одно можно предположить, что Алиса придерживалась вешек и шла вдоль них. И в какую бы мы сторону ни пошли, вероятность одна и та же. Приходится рассчитывать только на везение.
И пошли они по воде под палящим солнцем. Отблеск солнечных лучей слепил глаза, вода порой достигала до колен. С каждым шагом идти становилось труднее.
— Кому нужны темные очки? — заботливо поинтересовался Геннадий.
— Ты что, можешь всех обеспечить? — удивился Булат.
— Вы сами себя обеспечивайте. Наверняка у каждого найдутся дома. Вот и телепортируйте себе. Если у кого нет, могу одолжить.
Через минуту все путешественники были в темных очках.
— Какая необыкновенно чистая вода. Вы заметили? — обратил внимание путников на этот факт Олесь Семёнович.
— Я хорошо заметил, что успел набить себе мозоли на ногах, — раздосаданно пожаловался Булат. — Надо разуваться. Здесь вполне можно идти босиком, — он остановился и стал разуваться. Все последовали его примеру, так как испытывали те же неудобства от мокрой обуви.
Возник вопрос, что делать с обувью? Никто не хотел с ней расставаться. Понесли в руках.
— Хорошо бы ветерок какой подул, что ли, — продолжал ворчать Булат, вытирая пот со лба, — жарища невыносимая.
— А ты что-то мало напялил на себя, надо бы ещё чуток. Одет теплее всех нас, — покритиковал его Тенис. — Ты лучше посмотри под ноги. Сколько мы уже прошли и ни одной рыбешки. А песок на дне искрится, будто россыпи алмазов.
— Тоже мне скажешь, алмазов. Так тебе их тут и насыпали, — продолжал портить всем настроение южанин.
Олесь Семёнович достал со дна горсть песка. Тысячи солнечных лучиков засияли у него на ладони.
— По-моему, Тенис близок к истине. Очень похоже на алмазы. Так сверкать могут только бриллианты, — сделал заключение Артеменко. — И скорей всего это и есть самые что ни на есть настоящие бриллианты. Ведь природные алмазы слегка мутноваты с поверхности. Только огранка может сделать алмазы бриллиантами.
Каждый из них зачерпнул со дна песка, все стали любоваться радужными бликами крохотных солнечных зайчиков.
Булат не выдержал, снял куртку и повесил на веху, по это не облегчило его страдания. Несмотря на то, что он южанин, всё же тяжело переносил жару.
— Давайте поторапливаться, ребята. Путь не близкий, — попросил Олесь Семёнович. — не будем отвлекаться на мелочи. На это у нас ещё будет время, когда достигнем цели нашего путешествия.
Они долго шли молча. Тишину нарушали только всплески воды от их движения. Незаметно наваливалась усталость. Идти по воде оказалось не так просто. У них не было нужного навыка.
— Не перекусить ли нам? — предложил, наконец, Олесь Семёнович.
— Не откажемся, — дружно ответили ребята. — Что-то проголодались.
— Тогда прошу к столу, — в одной руке академика появилась буханка хлеба, в другой — килограмма полтора докторской колбасы. Они поделили еду и продолжили свой путь, на ходу утоляя голод.
Солнечное светило перевалило на вторую половину небосклона.
Путники шли, обливаясь потом, на ходу пригоршнями черпали воду, умывая лицо и смачивая голову. Булат снял с себя рубашку и брюки и украсил ими очередные вехи. Серебристый телекинетический костюм засиял на солнце, отражая солнечные лучи. Ему сразу стало уютно и комфортно, жара больше не донимала.
— Ребята, сбрасывайте одежду, без нее здесь рай, — посоветовал он всем. — Мне прохладно и комфортно.
Поскольку он был замыкающим, никто не видел, что он давно сбросил с себя одежду.
— Что же ты до сих пор молчал? — упрекнул его Геннадий. — Мы сто потов с себя согнали, а ты, понимаешь, нагишом тут гуляешь и наслаждаешься комфортом, который дает тебе телекинетический костюм.
Через некоторое время пройденный ими путь был украшен различной одеждой, развешанной на вехах. Все облегченно вздохнули и ускорили шаг, изредка переходя на бег, если позволяла глубина. Солнце за их спинами подкатывало к горизонту. Впереди перед ними маячили их тени, удлиняясь с каждой минутой.
— Смотрите! — крикнул Тенис. — Впереди в воде что-то голубое. На Алисе ведь была голубая кофта. Не она ли это?
Все побежали, что есть сил. А солнце нижним краем уже коснулось горизонта. Брызги летели во все стороны, создавая небольшие радуги. Тени удлинились до бесконечности. Ребята чуть-чуть приотстали, давая возможность Олесю Семёновичу добежать первым. Он хорошо помнил из рассказов Кости, что на Алисе была голубая кофточка. Ещё шаг и ещё шаг… он поднимает из воды голубую кофту дочери в тот самый момент, когда солнце окончательно спряталось за горизонтом.
— Ура! Мы на верном пути! — уже в темноте радовались выбившиеся из сил мужчины.
Олесь Семёнович прижал к лицу мокрую кофточку дочери. В кромешной темноте никто не видел его слез, а он плакал от счастья. Скоро он сможет обнять свою дочь.
Кругом вода и темень. Хоть глаз выколи.
— Что будем делать, ребята? — спросил Олесь Семёнович, немного успокоившись.— темнота навалилась на нас так неожиданно, что мы просто не готовы к этому.
— Нужен фонарик, — подал в темноте голос Булат.
— На тебе фонарик, раз он так тебе нужен. — Геннадий осветил небольшое пространство. Обязанности снабженца он выполнял по первому требованию.
— Откуда взял? — спросил Булат.
— Из дома. Я сынишке на день рождения дарил.
— Раскладушки бы сюда. Не спать же нам в воде, — мечтательно произнес Тенис.
— У кого есть раскладушки? — спросил Геннадий. — У меня дома только одна. — Через мгновение в воду плюхнулась сложенная и связанная раскладушка.
— Плохо работаешь, — упрекнул Булат. — Как теперь на мокрой раскладушке спать будешь?
— Я на неё матрац положу. — Геннадий устанавливал раскладушку на самом неглубоком участке. — А вот и матрац, — поверх раскладушки появился полосатый матрац. — Геннадий с видом собственника уселся на раскладушку. — Тенис, садись рядом, а остальные пусть сами выкручиваются, как хотят. Уже не маленькие.
— У меня нет раскладушки, — признался Олесь Семенович. — Диван тяжеловат. Не знаю, смогу ли его телепортировать сюда.
— У меня есть, только на Кавказе, — обрадовался Булат.— У моей сестры.
— Какая разница откуда её доставать? Давай сюда! — попросил Олесь Семёнович. — Очень хочется уже присесть. Ноги просто гудят от усталости. По воде, оказывается, идти довольно трудно.
Булат сосредоточился, но не сумел телепортировать желаемое. Что-то ему препятствовало.
— На ней, вероятно, кто-то спит, — предположил он.
— А ты стряхни его, смелее, — Тенис и Геннадий явно потешались над своим товарищем.
— Не получается. — в отчаянии проговорил Булат.
— Давай помогу, — Олесь Семёнович положил свою руку на руку Булата. Перед ними материализовалась раскладушка с постельным бельем и спящим мальчиком лет десяти.
— Вай, Шамиль, мой племянник, — провозгласил Булат, когда осветил фонариком содержимое раскладушки.
Мощный хохот гулким эхом разбудил тишину. Когда все нахохотались, Олесь Семёнович забеспокоился.
— Что делать будем? Нам ребенок будет помехой. Мы не знаем, что нас ждет впереди. И представьте себе, что будет с родителями, когда они обнаружат пропажу ребенка. Это же трагедия для них. Не надо рисковать.
— Давайте отправим назад, — с готовностью предложил Булат.
— А если он затеряется? — высказал кто-то опасение.
— Для надежности давайте сложим четыре руки, а я положу его прямо в постель к мамаше. До сих пор парень на раскладушке спит! Позор! Не могут кровать купить парню, — неистовствовал южанин.
К Булату подошел Олесь Семёнович.
— Ты успокойся, Булат, сосредоточься. Когда будешь готов, мы подадим тебе свои руки.
Булат постоял какое-то время молча.
— Я готов, — и протянул в сторону спящего ребенка руку, с которой соединились еще три. Ребенок исчез вместе с верхней простыней. — Олесь Семёнович, у вас выбора нет, будете спать со мной. Прошу садиться, — Булат уселся на раскладушку и похлопал рукой рядом с собой. У нас гостинница на разряд выше, чем у наших соседей. Ведь у них нет простыни и подушки.
— Не будет нам тесно, Булат?
— Нас же не трое. А вдвоем мы поместимся. — Эта фраза была понятна, только им двоим.
— Спасибо! Это лучше, чем ничего. — Олесь Семёнович сел рядом с Булатом. — Ужинать будем, друзья?
— Смотрите, он ещё спрашивает! — возмутился Булат. — Да мы после этих водных процедур голодные, как волки.
— Что бы вы желали поесть, дорогие мои спутники?
— Давай все подряд, что там приготовили для нас твои родные, и не тяни волынку, а то начнем сейчас с тебя.
— Смотри, будь поосторожней. Не прихвати нечаянно хозяйку, а то тут проблем не оберешься. — предупредил Тенис.
В такой обстановке они неожиданно перешли на "ты".
— Нет уж, где я для неё раскладушку достану. Держите, — из рук Олеся Семёновича стали брать продукты по мере их появления. Хлеб, отварное мясо, соленые огурцы. — Ой, горячо! — воскликнул он, чуть не выронив кастрюлю с картошкой. Потом каждый получил по ложке и кружке.
Когда начали есть, Тенис неожиданно выключил фонарик
— Ты почему оставил нас без света, электрик? — с полным ртом промычал Булат.
— А ты что, мимо рта понесешь? Батарейки сядут — предупредил Геннадий.
— Но ты же у нас снабженец.
— У меня дома больше нет, я же не знал, что они нам понадобятся, — поставил всех в известность Геннадий.
— Может, у кого дома есть? — не унимался Булат.
Ответа не последовало. Пришлось, есть в кромешной темноте, а темнота была настолько густой, что они совершенно не видели не только друг друга, но и еду.
— Ну, как ужин? — заботливо поинтересовался Олесь Семёнович.
— Такой ужин грешно есть помимо водки, — трудно было понять, кто сказал, так как говорящий был с полным ртом.
— Могу налить, я на всякий случай припас.
— Не надо, мы и так с ног валимся, — на этот раз прозвучал голос Геннадия.
После ужина ложки и кружки решили оставить себе. Что делать с кастрюлей, не знали.
— Давайте отправим домой, — пришла шальная мысль академику. — Если завтра утром нам подадут в этой же кастрюле, то мы не будем волноваться, за Шамиля, племянника Булата.
Кастрюля моментально исчезла.
— Послушайте, ребята, — задумчиво произнес академик, — а ведь мы с вами начинаем осваивать не только прямую телепортацию, то есть к себе, но и обратную, то есть от себя. Завтрашний день покажет, прав ли я.
Вскоре наступила тишина, они улеглись спать. Было тесно, но терпимо.
— Слушай, Олесь, ничего, что я без отчества? — прошептал Булат.
— Давай без формальностей. Что там у тебя?
— Марица все помнит.
— Что помнит?
— Как мы её согревали.
— Да? А что она сказала?
— О самом главном она постеснялась сказать.
— Что конкретно она сказала?
— Уже почти перед отъездом я пришел к ней, она спала. Я сидел возле кровати и ждал. Она проснулась и сказала: "Булат, ты опять мне снишься". Я ей говорю: "Дорогая, это не сон", а потом я её спросил: "Неужели я тебе снился"? Она ответила, что часто видела во сне, как я целую ей руку. Я спросил тогда, что она ещё видела? Тогда она сказала: "Я видела, как ты и папа лежали возле меня". А потом она покраснела и сказала: "Больше ничего не помню". Я чуть со стыда не сгорел.
— Не открывай ей этой тайны. Пусть для неё это останется хорошим сном, — посоветовал Артёменко.
— Хорошо, не буду. Олесь, ты правильный мужик, я тебя за это уважаю.
— Спасибо! Давай спать. Слышишь, как ребята храпят? Нам с рассветом вставать.
Но рассвет они проспали. То ли устали вчера очень, то ли ночи здесь слишком короткие.
— Не знаю, где мы находимся, но, скажу я вам, дышится здесь великолепно, — сказал, потягиваясь, Олесь Семенович. — И еще, знаете, что я подумал? Мы не на земле. Вы ощущаете, какая здесь тишина? Даже ветра нет. А ночью вы ничего не заметили?
— Ночью мы спали без задних ног. Нам не до наблюдений было, — честно признался Тенис. — Мы вчера вымотались изрятно.
— А все же, вспомните, как было темно, когда мы ужинали — не унимался академик.
— Ну и что? Ночь как ночь, — пробурчал кто-то.
— Эх вы! — с сожалением вздохнул Артёменко. — На небе не было звезд. При таком ясном небе ни одной звездочки.
— И, правда, — почесал затылок Геннадий. — Но я не придал этому особого значения.
— Ладно, разговоры разговорами, а соловья баснями не кормят, — Олесь Семёнович протянул вперед руки, на которых материализовались хлеб, колбаса, масло. Знакомую кастрюлю встретили аплодисментами. Олесь Семёнович заглянул в нее. Там была молочная рисовая каша, а на ней лежал вчетверо сложенный лист бумаги. — О, ребята, нам письмо прислали. Да здесь и карандаш есть и чистый лист бумаги.
— Олесь Семёнович, читайте! Мы хоть какие-нибудь новости послушаем. А то здесь что-то не видать газетных киосков, — пошутил Геннадий.
— Да тут совсем немного, слушайте! "Олесь, если ты смог вернуть кастрюлю, то в следующий раз положи в неё записку. Мы волнуемся. Марица уже дома. Целуем. Татьяна". Тут внизу приписка: "Булат, я люблю тебя! Марица".
— Издеваешься, академик? — сквозь зубы зло процедил Булат.
— Читай, Фома неверующий.
Булат глянул на приписку и покраснел до корней волос.
После плотного завтрака Олесь Семёнович написал небольшое письмо, положил его в освободившуюся кастрюлю.
— Дай кусочек бумаги! Будь другом! — Булат смотрел на академика такими несчастными глазами, что тот улыбнулся.
— На. Пиши, Ромэо.
Булат сел на раскладушку и задумался.
— Булат, ты не задерживай нас, время не ждет. Путь у нас длинный впереди.
Булат нахмурился и быстро написал: "Моя королева! Я все цветы Кавказа кладу к твоим ногам. Булат".
— На, Олесь, отправляй!
Когда кастрюля отправилась восвояси, встал вопрос, что делать с раскладушками?
— Пусть стоят. Кому они нужны? Надо будет, телепортируем их в любое место. Обувь тоже можно оставить на них.
Они продолжили свой путь налегке в своих серебристых телекинетических костюмах. Только Геннадий нес на ремне, перекинутом через плечо, восемнадцатикратный армейский бинокль. Жара больше их не донимала, так как костюмы создавали комфортные условия.
— Давайте попробуем воду, — предложил Олесь Семёнович, — ведь Алиса проделала этот путь, и я уверен, что она пила именно её. — Он зачерпнул ладонью воду, попробовал, затем набрал пригоршней и с удовольствием выпил. — Если бы водичку охладить, то вполне сошла бы за родниковую, — сделал заключение академик просле дегустации воды. — Разрешаю всем испробовать. А теперь в путь, дорогие мои спутники! — позвал в догогу Артеменко.
Однообразие ландшафта утомляло. Не на чем было сосредоточиться взгляду. Лишь только вехи, похожие друг на друга, искрящаяся повсюду вода, отражающая солнечный свет, да смена уровней воды.
— Смотрите! — Тенис показывал пальцем вперед, — там что-то лежит.
То была синяя юбка.
— Бедная моя девочка, ей тоже было жарко, — с болью в голосе произнес Олесь Семёнович. — А чем она питалась, пока шла по воде, бедная моя доченька? Ведь только через три дня после исчезновения она телепортировала из дома продукты.
Дальше они шли молча, часто переходя на бег, если позволяла глубина воды. Олесь Семёнович долго нес в руках юбку дочери, потом повесил на веху. Обедали на ходу всухомятку, запивая водой. К вечеру хорошо просматривался берег, но был, к сожалению, достаточно далеко. Учитывая приобретенный опыт вчерашнего вечера, путешественники решили остановиться на ночлег засветло. Телепортировать с прежнего места ночевки раскладушки не составило особого труда. На них были кружки, ложки и обувь. Мужчины уселись по двое прежними парами.
— Олесь Семёнович, что у нас сегодня на ужин? — в нетерпении спросил Геннадий.
— Сейчас узнаю, что там приготовила моя хозяйка.
В кастрюле было домашнее жаркое и… письмо. Булат быстро выхватил его из кастрюли и развернул.
— Моя королева! — счастливей его в эти минуты не было никого во всей галактике.
— Что она хоть пишет? — спросил Геннадий.
Булат замялся.
— Да ладно тебе скромничать, читай! — попросил Тенис. — Тут все свои. Какие могут быть секреты от нас? Мы и так в курсе всех событий.
— Я не могу вслух эти слова произнести. Прочти, а я послушаю.
Тенис взял листок и прочел:
—"Булат, я так по тебе соскучилась! Марица". Могла бы и еще что-нибудь черкнуть.
— А мне больше ничего не надо. Для меня эти слова, как симфония, — южанин действительно был счастлив. Об этом красноречиво говорили его сияющие глаза.
— А что моя королева пишет? — спросил Олесь Семёнович, раскладывая жаркое по кружкам. — Прочти, Тенис.
"Олесь, у нас все хорошо. На днях обещают выписать Костю. Всем большой привет от Готлиба, Мартынова и тети Паши. Желаем вам удачи. Мама, Татьяна".
— Давайте, ребята, поторапливайтесь. Солнце коснулось горизонта. Сейчас темень будет непроглядная, — Олесь Семёнович поставил свою еду на раскладушку и принялся писать ответ. — И ты, Булат, пока светло, пиши скорее.
— Я не могу так быстро сочинять, мне время надо. Я должен прочувствовать каждое слово.
— Тебе что, дня мало было? — упрекнул его Тенис. — А ну-ка, ребятки, поможем нашему Ромэо. — Посыпались предложения, которые тут же отвергал упрямый Булат.
— Что долго думать? Пиши! — приказал Олесь Семенович. Булат послушно склонился над листком бумаги. — Моя королева! Все время думаю о тебе. Булат.
— Нет. Так не пойдет. Здесь нет поэзии.
— Некогда ждать. Видишь, солнце уже наполовину спряталось? Пиши скорее. Завтра поэзией займешься.
— Зачем завтра? У него ночь впереди. Пусть сочиняет, — съехидничал Геннадий.
Булат что-то написал, сложил листок пополам, положил в кастрюлю, которую Олесь Семёнович тут же отправил домой. Последний лучик уходящего солнца угас. Булату и Олесю Семёновичу пришлось ужинать в темноте. Тенис и Геннадий уже крепко спали. Вскоре улеглись на раскладушке остальные и мгновенно уснули.
Утром поисковики проснулись довольно рано с хорошим настроением, берег близок. Они решили оставшееся расстояние преодолеть до завтрака. Остаток пути покоряли бегом, так как вода едва прикрывала золотистый песок, который искрился алмазной россыпью. На него было больно смотреть. На берегу все упали лицом вниз на горячий песок. Уставшие мышцы требовали покоя и отдыха.
— Проголодались, ребята? — заботливо спросил Олесь Семёнович. — Может по поводу окончания водного пробега достать коньячок?
— По такой жаре не стоит, — отказался Булат, — а вот от хорошего борща я бы не отказался.
— Да, если бы его Марица приготовила, — развил дальше мысль Геннадий. — Ох, и готовит она!
— Вот борщ я как раз не предусмотрел в нашем меню, — с сожалением развел руками Олесь Семёнович.
— Ты пошарь по кухне. Может, они себе приготовили? — посоветовал Тенис.
— Дайте вспомнить, в какой кастрюле его обычно готовят. Сейчас попробую. На плите ничего нет. На столе тоже.
— А в холодильнике? — не терял надежду Булат.
— Его открыть сначала надо. Он на магнитной защелке.
— Помочь? — тут же с готовностью предложил свои услуги Булат.
— Помоги, пожалуйста! — их руки соединились. На песке появилась белая эмалированная пятилитровая кастрюля с красной розой на одной стороне. — Но он холодный.
— В самый раз по такой жаре, — обрадованный Булат заходил кругами вокруг кастрюли. — А холодильник не забыл закрыть?
— Закроют, ничего с ним не случится. Сейчас хлеба достану. — Вот, берите, — он разломил ещё теплую буханку хлеба на четыре части, — достаньте кто-нибудь кружки и ложки с раскладушек.
Борщ был такой холодный, что ломило зубы, но мужчины с завидной жадность опустошили кастрюлю.
— А теперь бы, — потянулся и сладко зевнул Геннадий, — по закону Архимеда после сытного обеда полагается, что?
— Продолжать дальше наше путешествие, — закончил мысль Тенис.
— У тебя не хватает фантазии, — заворчал Геннадий.
— Зато у тебя она в избытке, — не остался в долгу Тенис.
— Хватит, ребята, в злословии упражняться. Давайте решать, что делать дальше?— попросил Олесь Семёнович.
— Надо следы искать, — предложил Геннадий. — Это в воде ничего не видно, а на песчаном берегу должны быть следы. Смотрите, сколько мы наследили. Итак, влево, вправо по двое. Она должна была где-то недалеко выйти.
Олесь Семёнович с Булатом пошли влево, двое других— в право. Минут через десять Геннадий крикнул:
— Олесь Семёнович, давайте сюда! Следы.
То, что они увидели, следами трудно было назвать, но это было уже кое-что.
— Она была не одна, — расшифровывая едва видимые следы, сделал заключение Булат.
— Их было трое, — подтвердил Геннадий.
Поисковики шли вдоль следов.
— Смотрите, здесь они остановились. Точно. Их было трое.
Следы привели к просеке между деревьями. В траве следы терялись.
— Пошли по этой просеке. А там видно будет, — предложил Булат.
Они шли по мягкой траве, которая плотным ковром устилала сушу. Деревья где-то вверху соединялись кронами. Лес был без подлеска, просматривался далеко. У деревьев были белые конусовидные стволы, нижняя часть — без веток. Кроны имели шаровидную форму, листья удлиненные, большей частью мелкие. Но попадались деревья с большими разлапистыми листьями. Мелколистная, стелющаяся трава плотным ковром устилала песчанный грунт. Изредка встречались островки травы, похожей на пырей. Но ни разу глаз не остановился хотя бы на крохотном цветке. Только зелень всех оттенков и белизна стволов да еще золотистый цвет почвы. И, естественно, отсутствие каких-либо плодов.
Ребята без особого интереса смотрели по сторонам, но Олесь Семёнович замечал каждую, даже незначительную мелочь, которая так много могла поведать о мире, в который по воле случая они попали.
— Стойте! — неожиданно воскликнул Булат. — Слушайте! Где-то явно слышны голоса.
Все остановились. Прислушались. Где-то далеко были слышны не только голоса, но и звонкий смех.
— Пойдемте, скорее, там Алиса! — разволновался Олесь Семёнович.
Они побежали.
Глава 34. Аборигены
Голоса и смех слышались отчетливее. Навстречу им бежала девушка с распущенными длинными волосами. Следом за ней бежал юноша. Они весело и беззаботно смеялись. Девушка добежала до путников и остановилась, заинтересованно глядя на них. Она была среднего роста, худенькая, длинноногая. Густые русые волосы закрывали тело до бедер. Сквозь пряди свисающих впереди волос выглядывали розовые соски грудей. Из одежды на ней были только голубые шелковые трусики, довольно заношенные и грязные.
— Мама родная! — растерянно произнес удивленный Булат, почесывая затылок.
— Ну, Булат, береги свой темперамент, — засмеялся Геннадий.
— А вот ты где! — Подбежал юноша и тоже остановился.
Олесь Семёнович улыбнулся.
— Вот, ребята, где мои трусы бегают. Наконец-то мы достигли цели. С чем вас всех и поздравляю!
На юноше были полосатые (белые с синим) трусы. Судя по тому, что лицо парня было лишено какой-либо растительности, ему можно было дать не более шестнадцати лет. Он был худощав, хорошо сложен, волосы русые до плеч, лицо открытое, глаза светлые, тело бронзовое от загара.
— Кто вы? — спросила девушка, с любопытством глядя на четырёх незнакомцев в серебристых костюмах.
— Мы ваши гости, — ответил Олесь Семёнович.
Девушка повернулась к парню.
— Что есть гости?
— Кости — знаю, гости — не знаю, — ответил юноша.
— Да он не знает этого слова, — растерялся Артёменко.
— Друг — знаешь? — вышел вперед Булат.
— Друг — хороший человек, — закивал юноша.
— Я друг, — Булат пальцем показал на себя. — Ты друг, — он показал пальцем на парня. Тот согласно кивнул головой. Булат продолжал показывать пальцами на остальных. — Он друг, он друг и он друг, — потом сделал круговой жест рукой, — мы друзья.
— Вы друзья, мы друзья. Пойдем.
Дипломатическая миссия первого знакомства прошла довольно удачно. Они вышли на поляну. Визг, крики, смех, мелькание голых тел, развевающихся длинных волос. Парень вложил два пальца в рот и громко свистнул. На поляне воцарилась тишина. Все смотрели в сторону пришедших.
— К нам пришли друзья! — громко объявил юноша.
Никто не шелохнулся, никто не кинулся их приветствовать. Полное отсутствие внимания к их персонам обескуражило членов поисковой группы.
— Ребята, не будем навязывать им свою дружбу, — предложил Олесь Семёнович. — Располагайтесь, кто где может. Постарайтесь каждый в отдельности познакомиться с этими весёлыми, беззаботными людьми, подружиться с ними. Я тоже буду среди них. Если удастся, расспрашивайте об Алисе. Я не сомневаюсь, она здесь.
Молодежь тем временем продолжала веселиться. Олесь Семёнович ходил по поляне, внимательно всматриваясь в лица девушек. Все они были одеты в трусики, у всех волосы свисали ниже пояса. У немногих достигали колен. Их лица разглядеть было трудно, так как волосы открывали только узкую полоску лица. На поляне было шумно от криков, визга, хохота. Одна из девушек подбежала к Геннадию, ударила его ладошкой по плечу и крикнула:
— Догоняй!
Геннадий беспомощно оглянулся на Олеся Семёновича, ища у него поддержки. Тот кивнул в знак согласия. Геннадий сорвался с места и побежал за девушкой. То же самое случилось с Тенисом. Через некоторое время расстроенный Булат подошел к Олесю Семёновичу.
— Слушай, академик, почему я не нравлюсь здешним девушкам? Ни одна из них не позвала меня, чтобы я её догонял.
— Я тоже ломаю голову над этой проблемой. Они и мной пренебрегают. Скажи, Булат, ты давно в зеркало смотрел?
— Перед отъездом, А что?
У Олеся Семёновича материализовалось в руках небольшое зеркальце.
— На. Посмотри на себя внимательно.
Булат стал изучать свое лицо.
— Ничего не вижу.
— Значит, плохо смотришь.
— Ты не темни, объясни лучше, академик.
— Ты когда брился в последний раз? А здесь парни ещё совсем юные.
— Ах, это? Так я сейчас побреюсь, — в этот же миг в его руках появилась безопасная бритва и крем для бритья.
Через пять минут он, свежевыбритый, предстал перед Олесем Семёновичем.
— Ну, как, академик? Гожусь я для игры в догонялки с молодыми девушками?
— Теперь получше. Если не будешь иметь успеха, подойди. Я тебе ещё кое-что скажу.
— Ты говори сейчас, не темни!
— Пока не уверен. Я должен понаблюдать за молодёжью.
Минут через десять Булат разыскал Артёменко, разгуливающего среди шумной и праздной полуголой молодежи.
— Слушай, Олесь, они по-прежнему обходят меня стороной, — по его самолюбию был нанесен большой удар.
— Ты плохо смотрел в зеркало.
— Что я там ещё должен увидеть?
— Седину, — Олесь Семёнович снова протянул ему зеркало.
— Вай! Я совсем старик! У меня же не было седины. Откуда она у меня появилась?
— Ты поседел в ту ночь, когда спасал Марицу.
— Моя королева, прости меня! Я в эти минуты забыл о тебе, — он прислонился к дереву и долго так стоял с закрытыми глазами, искупая свою вину перед любимой.
Время близилось к вечеру. На поляне прекратились беготня и крики. У всех появилось какое-то занятие, а члены поисковой группы внимательно наблюдали за происходящим. Одна из девушек подложила дров в тлеющие угли. Костер взметнул яркие языки пламени. Несколько ребят поднесли охапками ветки, очень похожие на ветки сосны. Они их держали над костром, поворачивая ветку вокруг оси, пока листья не становились золотистыми. Девушки уносили эти ветки к огромному камню, где обрывали пожелтевшие листья и складывали их посредине камня в небольшое углубление в виде чаши. Двое ребят камнями растирали листья в муку, а потом девушки из неё замешивали тесто, из которого делали лепешки и пекли на костре, на большой сковороде.
— Вот и сковородка нашлась. Надо сообщить Танюше, чтобы больше не искала, — сообщил он Булату. — А то уже с ног сбилась, не может вспомнить, куда её сунула.
Теперь они, отвергнутые молодыми девушками, ходили вдвоем. Возле внушительной кучи какого-то растения собралось самое большое количество юношей и девушек.
— Похоже на спаржу, — предположил Булат.
— Давай посмотрим поближе, — Олесь Семёнович направился туда. За ним последовал Булат. В руках Олеся Семёновича оказался мощный стебель с длинными широкими листьями. Он отломил кусочек, попробовал. — М-м-м, как вкусно! Попробуй, — протянул Булату.
— Очень вкусно, но ничего похожего на спаржу, — сделал заключение Булат. — Смотри, нижнюю часть растения они кладут отдельно от верхней части. Обрати внимание, они из листьев вытаскивают какие-то нити.
Когда лепешки были испечены, к костру подошли парни с длинными шестами, на которых были нанизаны верхние части спаржи. А посреди поляны расстелили огромное полотно, на котором появились четыре стопки металлических мисок.
"Странно, откуда у них миски? Где Алиса столько их нашла? Такие миски только в спортивном лагере есть. Наверняка оттуда", — сделал заключение Олесь Семёнович.
А тем временем на полотно складывали приготовленные блюда. Здесь стопками лежали лепешки, куски спаржи от нижней части растения и спаржа, прошедшая тепловую обработку.
Одна девушка хлопнула в ладоши и до боли знакомым голосом провозгласила:
— Обед готов!
Олесь Семёнович вздрогнул.
— Алиса! — прошептал он.
— Где Алиса? — Булат во все стороны вертел головой.
Олесь Семёнович махнул головой в сторону девушки, провозгласившей о готовности обеда.
— Ты уверен, академик?
— Неужели я не узнаю голос родной дочери? — с болью в голосе произнес Артеменко.
Все рассаживались по краям полотна. Геннадий и Тенис были среди молодежи.
Девушка, так привлекшая внимание двух седовласых мужчин, взяла две миски, положила в каждую по пол-лепешки, по куску сырой и куску пропеченной спаржи, что-то сказала юноше, не отходившему от неё ни на шаг. Парень взял миски и понес Олесю Семёновичу и Булату, стоявшим в стороне.
— Это обед, — парень протянул им миски.
— Спасибо! — поблагодарили мужчины.
— Как зовут эту девушку? — спросил Олесь Семёнович.
Парень не понял вопроса, слово "девушка" ему было незнакомо.
— Как зовут ту женщину? — нашел выход Булат.
— Это Ора, — гордо ответил юный абориген, слегка смутившись. Он поклонился и побежал к остальным. Ора подала ему миску с едой.
Ей мешали волосы, девушка отвела их руками назад, обнажив грудь.
Олесь Семёнович окинул глазами сидящих за импровизированным столом. Все девушки сидели точно так же. Юноши совершенно не реагировали на их наготу.
— Вай! Они же все голые! — охрипшим голосом, явно смутившись, произнес Булат.
— Ты ошибаешься, Булат, они все в трусиках. А до появления Алисы они и этого не имели.
— И парни так спокойно сидят рядом? — не мог смириться с этим зрелищем Булат.
— Для них это естественно. Это их среда обитания. Давай попробуем, чем нас угостили. — М-м-м, как вкусно! Ты не находишь Булат?
— Есть можно, — охотно согласился тот.
На удивление, еда была вкусной и сытной.
После ужина весь лагерь разделился. Девушки пошли в одну сторону, юноши — в другую. По всему, видать, они готовились ко сну.
Члены поисковой группы собрались в стороне.
— Что будем делать? — спросил Олесь Семёнович. — Я совершенно не хочу есть. — Все подтвердили то же самое. — Но там, дома, нам что-то приготовили и письма написали, а потом будут ждать нашего ответа.
— Давай сделаем так. Вы телепортируете сюда кастрюлю с ужином, напишите ответы, и всё отправите обратно, — стал развивать свою мысль Геннадий. — И пусть пока нам не готовят. Мы вполне прокормимся здесь. Но пусть кастрюля, как наш почтовый ящик, всегда стоит на столе.
В кастрюле оказался плов с молодой бараниной. Все вздохнули с сожалением. Булат схватил записку, и всем показалось, что от него исходило сияние.
— Моя королева! Она очень скучает. Олесь, дай скорей карандаш, пока поэзия из сердца не ушла, — и быстро написал:
"Моя королева! Пусть все звезды на небе говорят тебе о моей любви. Я далеко и не знаю где, но я пишу тебе: Я люблю тебя! Булат".
Солнце опустилось до горизонта, и Олесь Семёнович торопился, он писал:
"Дорогая Танюша! Пока что мы нашли только трусы. А вот кто в них одет, не разобрались. Здесь довольно много молодых людей, юношей и девушек. У меня такое чувство, что среди них наша дочь. Еды нам больше не готовь. Нас здесь хорошо покормили. Кастрюля пусть стоит на столе. Положи в неё несколько чистых листов бумаги.
До свидания, дорогая. Большой привет маме и тёте Паше, а также всем, кто будет обо мне спрашивать. Поцелуй за меня Марицу и Костю.
Обнимаю. Олесь".
Кастрюлю с пловом и письмом отправили обратно.
Подошел тот же юноша, который приносил еду.
— Друзья, пошли спать.
Он привел их к месту, где лежали рядышком юноши, многие из них уже спали. Гости опустились на траву, она была удивительно мягкой.
— Как на диване, — заметил Булат.
И снова тьма заполонила пространство.
С первыми лучами восходящего солнца поднялся Олесь Семёнович. На душе было тревожно. Если Алиса здесь, почему она не подошла к нему? Если она не здесь, то где тогда? Не мог он ошибиться, не мог! Это её голос. Это она вчера положила для него еду в миску. Артёменко тихо шел по поляне к ночлегу девушек. Он непременно должен найти свою дочь. Она среди них. Он сейчас её непременно увидит. Следом за ним шёл Булат.
— Ты чего не спишь, Булат?
— За тебя переживаю. Ты всю ночь ворочался, тяжело вздыхал.
— Хочу посмотреть на спящих девушек, может, среди них найду дочь.
— Я с тобой.
Стараясь не создавать шума, они тихонько пошли через поляну. Увиденное Булата настолько потрясло, что у него сразу охрип голос.
— Я лучше пойду полежу. Этот натюрморт не для меня. У меня закипает кровь, я за себя не могу поручиться.
Девушки спали в самых невероятных позах, демонстрируя свои девичьи груди. Все они были загорелые, крепкие, хорошо сложенные. В центре спящих тел лежала девушка на животе, зарыв лицо в мягкой траве. Её волосы сбились на бок, обнажив спину, кожа тела была заметно светлее остальных. На левой лопатке четко выделялась продолговатая овальная родинка, размером с чечевицу. Олесь Семёнович с трудом проглотил слюну, которой почему-то оказалось полный рот. Смотреть мешали внезапно подступившие слезы, в горле стоял ком. Он только успел заметить, что на девушке были светло-сиреневые трусики с кружевными оборочками по бокам.
В этот момент кто-то тронул его за плечо. Он вздрогнул, обернулся. Рядом стоял тот самый юноша, который вчера подавал ему ужин.
— Друг, на спящих женщин мужчинам нельзя смотреть. — Но, увидев слезы в глазах мужчины, обеспокоено спросил. — Кто обидел друга?
Олесь Семёнович замотал головой и, ни слова не говоря, пошел, куда глаза глядят. Он зашел в какие-то дебри, прислонился к дереву и медленно сполз на землю. Его сотрясали рыдания.
— Олесь! Олесь! — к нему бежал Булат. — Что с тобой, дорогой? Ты так перепугал меня.
— Не волнуйся! — Олесь Семёнович смахнул с глаз слёзы. — У меня жизнь будет очень длинной. Только эта жизнь иногда подбрасывает мне такие сюрпризы, что становится невмоготу жить.
— Какой сюрприз она сейчас подбросила тебе?
— Я нашел Алису. Она среди них.
— И которая из них?
— Она в сиреневых трусиках.
— Ты что, по трусикам её узнал?
— Нет. По родинке на левой лопатке. Она дома очень любила спать на животе. Здесь только одна девушка спала так. Волосы у неё сбились на бок, я увидел родинку. Я тысячу раз целовал эту родинку.
Булат поднялся, подал руку Олесю Семёновичу.
— Пойдем, академик. Будем искать сиреневые трусики.
