В папку избранное >>>

Рекомендуем:

Литературная сеть - поэзия, стихи, критика

чем кормить индоуток

Анонсы
  • Глава 22. Жизнь продолжается >>>
  • Глава 17. Есть два пути >>>
  • Глава 2. Ночной звонок >>>
  • Глава 5. Банальная история >>>
  • Глава 3. Брат с сестрой >>>





Все главы и отзывы


Случайный выбор
  • Глава 13. Совершеннолетие  >>>
  • Глава 9. Свадебная сюита  >>>
  • Глава 24. Отдых после аврала  >>>

 
Анонсы:


Анонсы
  • Глава 20. Первые ласточки >>>
  • Глава 5. Встреча с инопланетянами >>>
  • Глава 6. Невесёлые думы >>>
  • Глава 3. Брат с сестрой >>>
  • Глава 1. Роковой поцелуй >>>






Глава 3. Перед нерешенными проблемами

 

Олесь с удовольствием умолотил вкуснейшие пирожки, еще обжигающие пальцы, отдав должное незнакомой хозяюшке, и пошел в спальню, чтобы еще пару часиков понежиться на огромнейшей подушке. Уж чего-чего, а большие подушки он любил. Он всегда говорил маме:
— Мне ничего не надо, только дай большую подушку. С ней и на полу мне будет комфортно.
А здесь подушка превзошла все его понятия об этом предмете спальной принадлежности. Он улегся поудобней и едва только погрузился в дрему, как зазвонил звонок. Олесь подскочил, побежал к двери, распахнул ее. Никого. Что за черт! А звонок продолжал названивать. “Телефон”, — мелькнуло в голове Олеся. Вроде из той комнаты, где он еще не был. Он рванул сразу две створки двери. На журнальном столике надрывался изумрудный телефон. Олесь поднял трубку.
— Слушаю!
— Олесь Семенович? Не разбудил, случайно?
— Нет! Я давно уже встал.
— Так вот, собирайся, и чтоб через десять минут был у нас. Антонина Евгеньевна постаралась на славу. Я на рассвете за грибами съездил. М-м-м! Какой аромат с кухни несется!
— Максим Сергеевич! Как-то неудобно! У меня холодильник продуктами забит. Даже арбуз огромнейший.
— Арбуз — это дело. Вот и тащи его сюда, он в самый раз придется, сам ты с ним, уверен, не справишься. А мы, так уж и быть, поможем тебе, — засмеялся довольный Максим Сергеевич.
С арбузом в руках Олесь вышел из дома. Солнце заливало все окрест теплом и ослепительным светом. Олесь растерялся: куда же идти? Вчера вечером уже в потемках его привел сюда Максим Сергеевич, а сейчас он совершенно потерял ориентировку. Пришлось прибегать к помощи детворы.
— Мартынов? Максимка вам нужен? Он живет в крайнем доме вон в той стороне.
Оказалось, что Мартыновых здесь много, тогда Олесь уточнил:
— Директор института.
— Так это Максимкин дедушка. Вон в том доме, — ребята показали в другую сторону. — В среднем подъезде на втором этаже квартира 26.
Арбуз оказался тяжелым, особенно при подъеме на второй этаж.
Дверь в квартиру директора была приоткрыта, Олесь постучал.
— Проходите! Открыто!
— Ну, вот и наш виновник торжества! — радушно встретил Олеся Максим Сергеевич. — Давайте сюда вашего зеленого красавца-великана, — взял у Олеся арбуз, протер полотенцем и водрузил на стол среди фужеров, рюмок, закуски и фруктов.
С дивана поднялись трое представительных мужчин, которых вчера вечером Олесь видел в кабинете директора.
— Вот теперь я вас познакомлю со своими друзьями и коллегами.
Первым протянул руку коренастый мужчина среднего роста хорошей упитанности с большими навыкате глазами и яркой внешностью.
— Юлий Израилевич Берг, — представился он.
Берг был одет в настолько крепко облегающие одежды, что, казалось, одно неосторожное движение, и вся одежда разлетится по швам.
— Остап Соломонович Готлиб, — представился второй, в противоположность первому настолько худой, что все висело на нем, как на вешалке.
— Иосиф Адамович Штейн, — третий из присутствующих протянул для пожатия руку с изяществом и нежностью, которые так гармонировали с красотой высокого плотного мужчины с густой шевелюрой слегка посеребренных черных волос.
— Это гордость нашего института, наши академики.
— Прошу за стол, — в комнату вошла Антонина Евгеньевна с супницей, полной духмяных щей.
Олесь боялся проронить слово среди людей с мировым именем, по монографиям которых он учился в институте.
Обед прошел сравнительно тихо, без пышных тостов, торжественных речей. Проскальзывали только фразы:
— Вам налить?
— Вам добавить?
— Попробуйте вот это…
Когда со стола было убрано все лишнее и поставлены чистые тарелки, Максим Сергеевич взял в руки большой кухонный нож:
— А теперь приступим к арбузу.
Сам того не сознавая, Олесь подскочил.
— Можно я?
— Пожалуйста! — протянул ему нож Максим Сергеевич.
В наступившей тишине Олесь срезал верхнюю шляпку арбуза, перевернул его и срезал другую шляпку. Дальше он стал резать арбуз сверху вниз. Арбуз приятно покряхтывал, будто был доволен той экзекуцией, которой подвергался. Линии разреза получались ровными, расстояния между ними одинаковыми. Когда с этой операцией было покончено, Олесь сверху сделал крестообразный надрез. Арбуз раскрылся, как цветок, и скибки легли на блюдо, представив зрителям темно-красную мякоть с черными редкими семечками. В середине получившегося цветка стояла сердцевина. Олесь взял тарелку, поставил на нее высокую красивую сочную сердцевину и осторожно, чтобы не опрокинуть содержимое, протянул Антонине Евгеньевне. Невольные зрители этой маленькой мизансцены дружно зааплодировали.
— Это мне? — смутилась хозяйка.
Олесь, довольный произведенным эффектом, улыбнулся.
— Мима, ты пригрел подхалима, — заметил шутливо Юлий Израилевич. — Смотри, он ведь не тебе преподнес, а Антонине, знает, что над тобой тоже имеется начальство.
Все потянулись за арбузом. Раскрасневшиеся академики уничтожали вкуснятину с таким аппетитом, что не верилось, что они перед этим поглотили невероятное количество превосходной пищи.
После арбузной эпопеи гости и хозяева потянулись в ванную, чтобы умыться.
Простота в обращении таких великих людей друг с другом подействовала на Олеся успокаивающе. Они такие же люди, с такими же человеческими слабостями, увлечениями. Ожидая своей очереди в ванную, Олесь непринужденно беседовал с Юлием Израилевичем, сверкающим мокрыми от арбуза щеками и растопыренными пальцами мокрых рук.
Наконец, все привели себя в порядок и собрались не в гостиной, где сейчас занималась уборкой Антонина Евгеньевна, а в домашнем кабинете директора.
— Антонина, я тебе помогу, — с готовностью кинулся Максим Сергеевич к жене.
— Да иди уж к своим гостям. Что я, сама не управлюсь?
— Ну, ребятки, располагайтесь, кому где нравится, — распорядился хозяин. — А теперь поговорим по существу.
Олесь утонул в понравившемся ему кресле. Таких кресел в кабинете было четыре, и стояли они таким образом, что все сидевшие в них могли видеть друг друга. Максим Сергеевич сел за стол.
— Олесь Семенович! Простите нас, что мы в выходной день пригласили вас для служебного разговора — мы хотим создать группу ученых, которая будет заниматься материалами академика Березовского. Мы очень любили и уважали академика. Он был нашим другом, учителем, наставником. Идея создания этого института принадлежит ему. Сюда ехали только добровольцы, одержимые своими идеями, жаждущие новых открытий. Он создал не только условия для успешной плодотворной работы, но и прекрасные условия быта. Вы, Олесь Семенович, могли уже в этом убедиться. Березовский был гениальнейший человек, но у него всегда не хватало времени на себя. Он всего себя отдавал науке, был в курсе всех наших планов и исследований. Наш институт многоплановый, здесь представлены все отрасли науки и нет таких проблем, волнующих человечество, над которыми не работали бы у нас. Вот поэтому нас так интересуют работы Березовского, и мы все сгораем от нетерпения, как можно скорее ознакомиться с ними. Наш долг перед великим гением Березовского опубликовать его труды. Слово за вами, Олесь Семенович!
Олесь хотел встать, но кресло настолько крепко вцепилось в него своими объятиями, что его усилия оказались тщетными. Присутствующие заулыбались, так как прекрасно изучили характер этих коварных кресел.
— Сидите, сидите, — остановил Олеся директор.
В горле Олеся что-то запершило. Он прокашлялся и начал.
— Для меня это так неожиданно. Я еще совершенно не продумал этот вопрос, но хочу предупредить всех присутствующих, что у “Алисы” очень своенравный характер. Я сам еще слишком мало знаю ее. Мне будет неловко, если она кому-то откажет в общении и тем самым заденет его самолюбие.
— Олесь Семенович! Вы нас неправильно поняли. Весь приоритет работы с этой своенравной дамой будет принадлежать вам. Нас интересуют только работы Березовского, — уточнил директор.
— В таком случае я весь в вашем распоряжении, — улыбнулся Олесь.
— Вот и хорошо. Так и запишем, — сказал директор, хотя ни ручки, ни бумаги перед ним не было. — Первые три добровольца помогать вам уже есть. Они перед вами. Вы будете руководителем этой группы, Олесь Семенович.
— Да вы что, Максим Сергеевич! Я, никому неизвестный выпускник института, руководить академиками с мировым именем? — побледнел Олесь. — Это нарушение субординации. Простите, но мне будет очень неловко.
— Не волнуйтесь так, Олесь Семенович! Эти ребята свое дело прекрасно знают и во всех вопросах разберутся сами. А формально временно вы будете руководителем группы по изучению работ академика Березовского. Что вам нужно в ближайшее время для решения возникших проблем? Подумайте хорошенько.
Олесь задумался. Навалившаяся ответственность тяжелым бременем легла на его плечи, а скорейшее разрешение не терпящих отлагательства вопросов концентрировало его внимание, сообразительность, находчивость.
Собравшись с мыслями, Олесь начал перечислять:
— Во-первых, мне надо срочно съездить в столицу за дискетами и принтером “Алисы”.
— Совсем нет необходимости, — прервал его Максим Сергеевич, — в понедельник к десяти утра все эти материалы будут у вас на столе.
— Да, молодой человек, — вступил в разговор Иосиф Адамович, — у нас в институте разработан плазмолет, и опытный образец последней модели находится на испытании. Вот мы его и используем. За какой-нибудь час он обернется туда и обратно.
— Значит, во-первых, отпадает. Во-вторых, — продолжал Олесь, — давайте не будем торопить события. Когда у меня будут дискеты, надо будет проверить, насколько сохранились записи. Ведь уже более пяти лет они лежат где-то, и не случилось ли с ними чего-нибудь? Ведь прошло столько лет. И вообще, есть ли они там?
— Резон, — кивая головой, высказал свое мнение Остап Соломонович. — Не будем делить шкуру неубитого медведя. Подождем до понедельника. Молодой человек прав. — Н-да, — в задумчивости Максим Сергеевич постукивал кончиками пальцев по столу. — Хорошо. Тогда прекратим беспредметный разговор. Как говорится, доживем до понедельника. Понимаете, Олесь Семенович, мы все эти годы искали архивы Березовского. Мы знали, что у него накоплено много материала для печати, а они нам так необходимы. Нам кажется, что мы топчемся на месте в своих исследованиях, толчем воду в ступе.
— У меня есть некоторые наметки насчет предстоящей работы, — робко проговорил Олесь. — Предположим, что все у нас будет хорошо, и дискеты сохранились. Необходимо несколько компьютерных установок для распечатки материалов. Сначала, наверно, в одном экземпляре, а тиражировать для внутренних нужд можно будет потом, если в этом будет необходимость. И еще. Желательно, чтоб при работе с “Алисой” не собирались зрители. Я могу отвлечься и задуматься, вспомнить свою жену, маму. “Алиса” на все это реагирует и демонстрирует на дисплее.
— Хорошо, Олесь Семенович! Обещаю, что с “Алисой” вы будете общаться наедине, — заверил директор. — Я сам за этим прослежу и создам все условия для вашей работы. Ну, что же, дорогие мои! О деле хватит. Как говорится, регламент исчерпан, производственное собрание считаем закрытым. А теперь давайте прикинем, что мы будем делать в следующий выходной. Как вы смотрите насчет рыбалки? Что-то соскучился по ушице. — Видя, как все заулыбались, директор развивал свою мысль дальше. — Выезжаем семьями в наш спортивный лагерь. Свои машины не брать, поедем институтским автобусом. Олесь Семенович, можете составить нам компанию?
 — Я с удовольствием, только у меня совершенно нет снастей. А лодки там есть? А черви где взять?
— Все есть, что вашей душе угодно. А снастей огромный выбор, но все там, в спортивном лагере. При спортивном лагере у нас небольшое хозяйство, несколько коров, куры, утки. Естественно, и навоз имеется, и если не испугаетесь испачкать руки, то червей можно набрать предостаточно.
— Я очень люблю поплавковую удочку, но для первого раза лучше воспользоваться лодкой. Я ведь совершенно не знаком с нравом местной реки. А какая там глубина?
Присутствующие с удивлением переглянулись.
— Ну, — в раздумье начал Иосиф Адамович, — у берега мелко, а дальше не знаю.
Остальные расхохотались.
— Этот рыбак у нас глубже, чем по колено, не заходит, — отметил Юлий Израилевич. — Напялит сапоги болотные и стоит у берега. Но верховодку ловит отменно.
— А язи, лещи водятся? — уже загорался идеей Олесь.
— Эк, ты куда загнул. Мы такую рыбу покупаем на берегу у тех, кто сетями балуется, усмехнулся Иосиф Адамович.
— Ох, уже пятый час, — спохватился Юлий Израилевич. — Моя благоверная меня, наверно, потеряла. Побегу, чтобы скандала не было.
Олесь с интересом стал смотреть, как Юлий Израилевич выбирается из кресла. Академик сначала положил руки на подлокотники, и, подтягиваясь на руках, стал понемногу выдвигаться из кресла. И только когда он оказался сидящим на самом краешке, спокойно поднялся. Олесь повторил эту процедуру и без каких-либо препятствий встал на ноги.
— А вы куда торопитесь, молодой человек? — спросил Иосиф Адамович. — Вы тоже боитесь скандала от жены?
— Нет! — смутился Олесь.
— Тогда оставайтесь! Сейчас в подкидного сразимся. Нам как раз четвертого не хватает.

 
К разделу добавить отзыв
Реклама:
Все права защищены, при использовании материалов сайта активная ссылка обязательна.