Ровно в десять они подъехали к крыльцу здания, где размещался биофизический факультет и институтская библиотека. Здание было оцеплено нарядом милиции. Вдоль дороги впритык к бордюрному камню стояли оперативные машины. Когда Олесь Семёнович шёл с Алисой по длинному коридору института, то во дворе заметил несколько пожарных машин и машину скорой помощи. У лестницы, ведущей в читальный зал, их остановили молодые парни, которые ночевали у Булата.
— Дальше ваша дочь пойдет одна. Скажите ей вот это, — академику подали небольшой листок бумаги.
— Иди, доченька! Там тебя Костя ждет, — послушно исполнил свою роль отец.
— А вы пройдите сюда, — указали академику на дверь слева. Там вас ждут.
Он открыл дверь и увидел Булата за пультом с множеством сигнальных лампочек и кнопок. Перед ним было два телевизора. Он молча указал на стул рядом. На экране одного телевизора был Костя. Он сидел за столом в третьем ряду слева, одетый в старье, которое было у него до встречи с академиком. Перед ним на столе лежали книги и тетради. Он что-то писал. На другом экране телевизора стала появляться поднимающаяся по лестнице Алиса. Булат нажал на пульте кнопку.
— Приготовиться, ребята! Внимание! Вперед!
Алиса не понимала, зачем она здесь, но магическое слово "Костя" заставило девушку идти по этим ступеням. На последней ступени её обогнали три человека в очень странном одеянии. Двое были в черных лохмотьях, на третьем рваная тельняшка, красная засаленная тряпица на шее и черная повязка на глазу. На какое-то мгновение они остановились на шаг впереди девушки, заставив этим и её остановиться.
— Вон он! Вон он сидит! Держи гада! — громко крикнул один из парней, указывая на Костю.
— Вяжите его! — угрожающе прошипел одноглазый и достал из кармана довольно толстую веревку.
Алиса стояла и равнодушно наблюдала за происходящим. Трое разбойников кинулись к Косте.
— Попался, гад! Говори, где клад зарыл, а то сейчас кишки выпущу.
Тот, который в тельняшке, левой рукой схватил Костю за чуб, нагнул голову назад, обнажив шею. Двое завязывали ему сзади руки. Костя яростно сопротивлялся. В воздух взметнулись тетради, упали на пол книги. У девушки расширились глаза, она обвела взглядом зал, где спокойно сидели люди и читали газеты. И никому не было никакого дела до происходящего. Булат стал нажимать все кнопки, на пульте зажглись красные лампочки.
— Приготовиться! Три, два, один… начали!
Нарастающий свист падающих с неба авиационных бомб вселил ужас не только в Алису, одиноко стоящую на верхней ступеньке лестницы. Все сидевшие в зале вжали головы в плечи. Казалось, что все бомбардировщики, которые когда-то существовали на зеле, в эту секунду сбросили свои бомбы на институт. Алиса вжала голову в плечи и в испуге схватилась руками за перила. Раздался мощный взрыв. Девушка вздрогнула и слегка присела, закрыв глаза. Задрожали стекла, послышался звон разбивающегося стекла, и сразу же взвыли сирены. Она открыла глаза, в них был неподдельный ужас. Алиса посмотрела на Костю, который продолжал неравный бой с тремя пиратами. Одноглазый потянулся за ножом, который торчал у него из-за пояса. Алиса раскрыла в ужасе рот, прижала к нему ладонь. Нож уже был у самой шеи Кости. Внезапно наступила тишина, и до девушки отчетливо долетели слова:
— Зарежу, гада!
И тут же душераздирающий голос Кости, многократно усиленный аппаратурой.
— Алиса! Помоги! — от шеи Кости стала разматываться алая лента, создавая впечатление, что это из разрезанного горла парня хлынула кровь.
— Не-е-е-е-ет!— во всю силу своих легких закричала Алиса, и как фурия кинулась на разбойников. Налетела на ненавистного одноглазого, схватила за рыжие космы. В руках оказался парик. Она со злостью швырнула его в сторону и с такой силой толкнула пирата, что тот от неожиданности не устоял на ногах, упал на спину. Разъяренная девушка стала бить его ногами. Бедняга закрыл лицо руками. Двое других пришли ему на помощь, хотели поднять друга, но девушка накинулась на них с кулаками. Тот, который был на полу, пополз на четвереньках к выходу, куда постепенно стали отступать двое других под натиском града тумаков. Когда они достигли лестницы, Алиса схватила стул и швырнула вслед убегающим разбойникам. Подняла над головой второй стул, но на лестнице никого не было.
— О, девка! Огонь! Не зря её Костя полюбил! — восхищался Булат, наблюдая за экраном.
Так со стулом над головой она обернулась, тяжело дыша. Увидела Костю, поставила стул и кинулась к парню.
— Костя, что они с тобой сделали? Ты ранен? Кто они такие? За что они хотели тебя зарезать? Я так перепугалась!
Присутствующие один за другим бесшумно стали уходить через дверь в другом конце зала.
— Алиса! — произнес в восхищении Костя. Он был поражен, он был потрясен, увидев, как она сражалась за него. — Алиса! — Он хотел обнять девушку, она смущенно улыбнулась, покраснела. И он уже не сомневался, что перед ним стоит робкая стеснительная девушка, та самая, которую он полюбил с первого взгляда. Он тоже растерялся. Ещё вчера он жадно целовал её, и она послушно тянула к нему свои губы, а сегодня он не знал, как вести себе с ней.
— Булат, выключай свою аппаратуру. Теперь они без нас разберутся, — попросил Артеменко.
Экраны телевизоров погасли.
— Ну что, академик, прав был мой прапрадедушка? А ты сомневался.
— Спасибо тебе и всему твоему народу. Вы вернули мне дочь. Вы вернули мне счастье.
— Постой, постой, академик, а ну-ка поверни голову! Ты что, покрасил волосы?
— Ты что ерунду мелешь, Булат?
— У тебя волосы темные и ни одной седины.
— Ну, у тебя и шуточки, Булат! Нашел время шутить.
— Так ты, правда, их не красил?
— Ты что, поиздеваться надо мной захотел?
— Ты сегодня в зеркало смотрел? — не унимался Булат.
— Я уже полгода в него не смотрю.
— А как ты бреешься?
— Вслепую. На память. Проверяю рукой.
— Придешь домой, обязательно посмотри в зеркало внимательно. А вечером приглашаю всех в ресторан.
— Спасибо, Булат, может не стоит.
— Почему не стоит? Такое событие надо обязательно отметить! Сто человек будет, друзья десять живых баранов привезли, шашлык будет.
— Почему так много приглашенных? Неужели столько человек участвовало в этом спектакле?
— Нет. Всего шестьдесят. Мои друзья и близкие приехали без жен, а остальные придут с женами.
— Кто конкретно участвовал?
— Разбойниками были мои друзья. Это те, кому больше всех досталось от твоей дочери. Здесь были все наши оперативные машины. Ты слышал их сигнал? Они участвовали в звуковом оформлении. Были подрывники. Я пригласил из воинской части, чтобы во дворе сделать маленький взрыв, а то от магнитофонной записи взрыва стекла не дрожали, когда мы репетировали. Поэтому пришлось приглашать пожарников на всякий случай. И ещё были две бригады скорой помощи. Мало ли что.
— Но где-то стекла все-таки разбились от взрыва? Я хорошо слышал.
— Да, конечно. И много разбилось. С третьего этажа сбросили целый ящик оконного стекла. Я сам ездил на стекольный завод. Мне брак дали. Давай заглянем, что там делают Костя с Алисой. — Булат включил телевизоры. Алиса с Костей сидели за столом напротив друг друга и над чем-то весело смеялись. — Дурак! — выпалил Булат. — Ему по сценарию целовать надо любимую, а он байки травит. Весь сценарий мне портит, — он выключил телевизоры и посмотрел на академика. — Ты сейчас иди во двор и жди главных героев у цветочной клумбы.
— Булат, вот ты сказал, что друзья десять баранов привезли. Ты что, так был уверен? А если б не получилось?
— Не могло такого случиться, раз мой прапрадед за это взялся. Я когда ему рассказал про его отца, он лезгинку танцевал и сказал, что собственными руками вытащит твою дочь из забвения. А он на ветер слов не бросает. Я и секунды не сомневался в успехе.
— А вой бомбы, это он придумал?
— Он сказал, что самое сильное чувство страха человек испытывает, когда к земле с воем приближается авиационная бомба. Но кульминации страх достигает при взрыве. — Булат снова включил телевизор. Алиса с Костей целовались.
— Все, академик, беги и жди их. Не нарушай сценарий. Они уже объяснились. Видишь, целуются? Сейчас будут выходить.
Последний день августа был солнечным и жарким. Олесь Семёнович стоял у цветочной клумбы, наблюдая за пчелами, которые внимательно обследовали цветы в поисках нектара. Его Величество Случай снова вернул академика к нормальной жизни. В голове уже роились планы будущих работ, статей, докладов. Надо как-то поставить в известность общественность земного шара об открытии параллельного мира. У него уже зарождалась идея, что сделать это должна дочь, Алиса. Ведь, по сути, приоритет открытия принадлежит ей. Пусть это и принесло им столько горя, но факт остается фактом. Только как это сделать? Хорошо было бы, чтобы сообщение сделала она сама. Но с этим пока надо подождать. Как она будет себя чувствовать, ещё не ясно. Но главное — она вернулась. Он расстегнул пиджак. Жарко. Зажмурился, подставив свое лицо солнцу.
— Папа! — он вздрогнул. Как долго он ждал этого слова от дочери. — Папа! — С высокого крыльца институтского корпуса к нему бежала дочь. Следом за ней бежал сияющий Костя.
— Папа, ты, почему здесь? — она бросилась к отцу, смеясь, обвила его шею руками. Стала целовать отца. — Папа, познакомься! Это Костя.
— Олесь Семёнович, — представился отец.
— Костя, — ответил юноша, пожимая ему руку.
В воротах институтского двора появилась радостная Татьяна Сергеевна.
— Мама! Мама! — Девушка подбежала к матери. Они обнялись. — Мама, почему ты плачешь?
— От радости, доченька моя! — мать расцеловала свою ненаглядную дочь.
— Мама, познакомься! Это Костя!
— Татьяна Сергеевна, — протянула она руку Косте, с улыбкой глянув на парня.
— Костя, — ответил он, улыбаясь.
В этот момент показалась Екатерина Дмитриевна.
— Бабушка! Бабушка! — она обняла бабушку. — И ты плачешь? Бабушка, не надо, у меня всё в порядке. Познакомься! Это Костя.
Костя познакомился с бабушкой, обнял Алису за талию, притянул к себе и поцеловал в щеку (это тоже было предусмотрено сценарием). Девушка покраснела и укоризненно глянула на парня.
— Ой! — испуганно сказала Алиса.
Костя почувствовал, как девушка вздрогнула и стала оседать, ноги перестали её слушаться. Он прижал Алису посильнее и глянул в ту сторону, куда смотрела Алиса. По боковой аллее слева к ним приближалась стройная длинноногая девушка. Она была ослепительно красива в коротенькой черной юбочке и белой блузке. Черные, как смоль, пышные волосы украшала жемчужная заколка.
Костя рывком повернул к себе Алису, касаясь пальцами подбородка, поднял головку. На бледном лице Алисы испуганно расширились глаза, которые медленно наполнялись слезами.
— Алиса, ты меня познакомила с папой? — она опустила веки, — а с мамой — она снова опустила веки, — с бабушкой?
— Да, — прошептала она.
— Я тоже хочу познакомить тебя с папой, мамой, бабушкой. Они рядом.
— Познакомь! — шепотом попросила она.
— Вот, — он повернул её лицом к Марице. — Это моя родная сестра. Она для меня папа, мама и бабушка. Кроме сестры у меня никого больше нет.
— Сестра? Родная сестра? — кровь медленно приливала к лицу Алисы. — А я думала!… А я думала!… — И тут она разрыдалась. Костя подхватил её на руки. Она обвила его шею руками и безутешно рыдала. Все стояли и терпеливо ждали, утирая глаза.
— Поплачь, внученька! Поплачь, милая, — шептала бабушка, — тебе легче будет. Полгода не плакала.
Наплакавшись вволю, она почувствовала, что ей стало легче. Костя поставил её на ноги, стал утирать слезы носовым платком, поцеловал влажные глаза. Алиса протянула Марице руку для знакомства. Все в страхе и надежде ждали слово, которое она должна сейчас произнести.
— Алиса.
— Марица.
Вздох облегчения нарушил внезапно наступившую тишину. Гора, которая непосильной тяжестью давила всех, вдруг свалилась с их плеч.
— Ты, правда, его сестра?
— Да. Я его родная сестра, а он мой брат.
— Ты такая красавица!
— По-моему, ты не уступаешь мне в красоте.
— Правда?
— Конечно. Иначе мой брат не полюбил бы тебя так сильно.
— Костя, неужели я красивая?
Никто никогда в семье не заострял внимания на внешности дочери. А она вбила себе в голову, что некрасивая и всегда стеснялась в присутствии ребят, а особенно красивых девушек. Она просто не могла оценить по достоинству своего обаяния.
— Ты самая красивая девушка! Я люблю тебя!
— Как я хочу в это поверить, Костенька! Мне кажется, что я во сне, что я сейчас проснусь, и все это исчезнет.
— Нет, Алиса, это не сон. Это реальная жизнь. И мы с тобой рядом, я, Марица, твой папа, твои мама и бабушка.
— Я познакомлю их с Марицей, можно?
Она знакомила своих родных с Марицей, а недалеко, в тени деревьев, стоял главный режиссер, Булат Кецхавели, и наблюдал за ходом своего сценария, над которым так долго думал, отшлифовывая мизансцены и мельчайшие детали.
У подъезда дома, где была квартира Артёменко, в ожидании стояли Максим Сергеевич и Остап Соломонович.
— Надо же, а я был бессилен, — с горечью признался Готлиб. — Кто бы мог подумать, что престарелый горец окажется сильнее меня? Я рад, что уже всё позади. Олесь весь извёлся за эти месяцы. На него больно было смотреть.
— А каково матери и бабушке? — покачал головой Мартынов. — Их глаза не просыхали от слёз, они почернели от переживаний и горя.
Подъехал микробус. Первой выскочила из него Алиса.
— Дядя Остап! Дядя Максим! — она обняла их и расцеловала. — Познакомьтесь, это Костя.
Мужчины с большим удовольствием разыграли сцену знакомства. Подошли все остальные.
— Костя, ты присутствуешь при знаменательном событии. По-моему, не каждый день встретишь на улице столицы сразу трех академиков, — сказала Алиса и весело рассмеялась.
Уж слишком долго все были во власти мрачных переживаний и теперь, как бы наверстывая упущенное, весело смеялись малейшей шутке.
Самый лучший ресторан столицы в этот день был закрыт для обычных посетителей. Середину зала освободили для танцев. Столики в два ряда стояли вдоль стен. Между ними суетились официанты в униформе для торжественных случаев. На небольшой сцене музыканты настраивали инструменты, а народ всё прибывал. У дверей гостей встречал Булат. На нем был строгий костюм черного цвета, подчеркивающий белизну рубашки и галстука. Посеребренные виски на фоне загорелой кожи придавали ему привлекательность и неотразимую мужественность. Он чувствовал себя здесь хозяином и, как опытный дирижер, руководил ситуацией. Слева, в пяти шагах от него, стояла группа грузин в новеньких черкесках. Все они были, как на подбор, высокими и стройными. Но среди них сразу бросался в глаза человек очень почтённого возраста. Он что-то оживленно говорил на своем языке, остальные с большим вниманием слушали, время, от времени взрываясь веселым беззаботным смехом, демонстрируя всем белые зубы. Старик не смеялся, даже не улыбался, но в глазах его блистали такие озорные искорки, что каждый раз, когда он начинал рассказывать очередную историю или анекдот, все замирали в ожидании ещё одного шедевра словесного искусства.
В какое-то мгновение Булат поднял руку, и барабанщик оркестра отбил замысловатую дробь. В зале стало тихо, все смотрели на входную дверь. В зал, держась за руки, входили виновники торжества, Костя и Алиса. На девушке было длинное платье из тончайшего шелка василькового цвета. Прическа, над которой колдовал парикмахер целых два часа, была шедевром парикмахерского искусства. Бриллиантовое колье дополняло наряд. На Косте был светло-синий костюм и голубая рубашка. От них веяло целомудрием, любовью и безграничным счастьем. Все, затаив дыхание, смотрели на эту пару, в возрождении счастья которой каждый из них внёс свою посильную лепту.
Вскоре показался Олесь Семёнович с супругой. В зале раздались аплодисменты. Гости приветствовали самого знаменитого человека планеты, человека номер один. Академик смутился, поднял в приветствии руку. И сразу оркестр заиграл застольную, приглашая всех за столы. Столики были пронумерованы согласно пригласительным билетам, и гости, без особой суеты и толкотни, вскоре сидели за богато сервированными столами.
— Дорогие друзья! — На сцене с микрофоном в руках стоял Булат. — Я приветствую вас, собравшихся в этом зале, и благодарю всех за то, что вы откликнулись на мою просьбу, помогли мне в том деле, свидетелями и исполнителями которого вы были сегодня. Поскольку коллектив у нас очень большой и не все знают друг друга, предлагаю пить, петь и веселиться в небольших компаниях, не забывая, что на сегодняшний вечер мы единая семья. К вашим услугам инструментальный оркестр и солисты театра эстрады. Для первого тоста прошу наполнить бокалы и выпить за любовь. Да здравствует ЛЮБОВЬ! ЛЮБОВЬ с большой буквы.
Он сошел со сцены и направился к столику, где сидели Алиса, Марица и Костя. Вслед ему неслись аплодисменты и салют пробок, выстреливающих из бутылок с шампанским.
— Булатик! С тобой Алиса хочет познакомиться, — сказала Марица, когда Булат сел за их стол.
— О, простите! Я не представился, — поднялся молодой человек. — Булат Кецхавели.
— Алиса, — девушка подала ему руку. — Мне Марица о вас рассказала.
— Очень приятно с вами познакомиться. Костя только о вас и говорит всё время, — он поцеловал ей руку, она смутилась, глянула на Костю, который разливал шампанское. Алиса взяла бокал.
— Мне очень понравился ваш тост: "За Любовь с большой буквы"!
— В чем же дело? Давайте выпьем. — Булат сидел напротив Алисы и внимательно смотрел на нее. Как много знает он об этой девушке, а на самом деле видит её впервые. Та, которую он знал раньше, была совершенно другой, та была девушкой из параллельного мира. А эта, озорная, веселая, умная, обаятельная, совершенно ему незнакомая. Нет. Он её видит впервые.— За вашу любовь! — добавил он, улыбаясь.
На какое-то время в зале воцарилось спокойствие. Только звон хрустальных бокалов да легкий перестук вилок нарушали тишину. Когда первый голод был утолен, музыканты поднялись к своим инструментам. Танцевальная музыка привлекла в первую очередь самых молодых. Закружились первые пары. Когда-то было модным танцевать группами, кто во что горазд. И топтались так друг перед другом молодые люди, размахивая руками, едва переставляя ноги, и всё потому, что просто не умели танцевать. Но с тех пор, как в школах начали преподавать танцевальную грамоту, учить культуре танца, всё изменилось. Теперь считалось признаком плохого тона танцевать без партнера или партнерши, тем более в ресторанах.
Костя положил свою руку на руку Алисы.
— Пойдем танцевать, Алиса!
— Костя, я не умею танцевать. Я никогда не ходила на танцы.
— Я тоже никогда не ходил. Но в школе ты ведь училась?
— Это было так давно. Я, наверно, уже всё забыла.
— Обо мне говорили, что я хорошо чувствую музыку и прекрасно веду в танце. Пойдем, попробуем. — Ему просто хотелось обнять девушку, а в танце это допускается.
— Пошли, может что получится. — Они поднялись.
А в это время заиграли вальс. Первые робкие шаги, небольшой сбой, и, наконец, мелодия подхватила их и повела по залу. Зал был просторный, пол паркетный. Всё способствовало полной отдаче танцу. Они кружились и кружились, одни во всей вселенной не замечая, что кроме них в зале никто не танцует. Они оба разрумянились, в глазах загадочный блеск, понятный только им двоим. Чтобы не закружилась голова у девушки, Костя повел медленней.
— У тебя не кружится голова?
— Нет. Мне так хорошо. Мне кажется, что я нахожусь в какой-то волшебной сказке. И рядом ты. Если бы ты только мог представить, как я люблю тебя, Костя!
Костя на какое-то мгновение остановился и поцеловал любимую. Зрители затаили дыхание, боясь нарушить очарование этого великого мгновения любви. А молодая пара продолжала танцевать, по-прежнему не видя никого, пока не умолкла музыка. И никто не догадался, что музыканты играли вальс вдвое дольше обычного.
— Ты прекрасно танцуешь, Алиса!
— Это ты прекрасно ведешь.
Они подходили к своему столику, где спокойно сидели Марица и Булат.
— Вы, почему не танцевали? — удивленно спросила Алиса.
— Никто не танцевал, кроме вас, — ответила Марица. — Все смотрели, как вы танцуете.
— Ой! — Алиса прикрыла лицо, вспомнив, что в танце её целовал Костя.
— Не смущайся, Алиса. Ваш поцелуй только украсил танец, — утешил девушку Булат. — Вы прекрасно танцевали.
В это время к ним подошли несколько человек в черкесках. Самый пожилой из них стал что-то говорить Алисе на незнакомом ей языке. Она в недоумении глянула на Булата.
— Он говорит, что ты красотой своей затмеваешь солнце, Что ты прекрасна, как только что распустившаяся роза. Он рад видеть тебя здоровой и счастливой.
Алиса смутилась.
— Кто он?
— Это мой прапрадедушка.
— Поблагодари его от моего имени.
Алиса поднялась. Булат что-то слишком долго переводил. Наконец, он кончил. Алиса подошла к старику и расцеловала в обе щеки. Старец что-то темпераментно стал говорить, размахивая руками. Алиса растерялась
