— Даже не знаю. Я не замерил координаты и не имею представления, где мы находимся. Я не знаю, в какой стороне искать плазмолёт. Я вообще не знаю, что мы теперь будем делать.
— Не переживай больно. Мы и не из таких ситуаций находили выход. Выкрутимся.
— А как? Мы даже не можем сообщить никому о нашем безвыходном положении.
— Только без паники! Нет безвыходных положений. Вот послушай, что я тебе расскажу. Это было в середине прошлого века где-то в Сибири. На одном аэродроме работал мальчишка, выпускник школы. Просто был мальчишка на побегушках. Подай то, принеси это. У него ещё не было никакой профессии. Получилось так, что он попал в небольшой самолет, который летел куда-то по заданию. Самолет был маленький, без особых удобств. Парень просто присел у двери и так летел. Ему сделали замечание, чтобы он отошел подальше от двери. Он стал приподниматься и оперся нечаянно о ручку дверцы, которая тут же открылась, и он выпал из самолета. Дело было зимой. Летели они над тайгой. Парень не растерялся, расстегнул свою курточку и распахнул её в виде крыльев. Это дало ему возможность планировать в воздухе, и он направил свой полет таким образом, чтобы упасть не на деревья, а в снег. Снег был достаточно глубоким, и это амортизировало его падение. Когда за ним прилетел вертолет скорой помощи, то он не нуждался в этой помощи. Его всё же положили в стационар, а на следующий день разрешили ему оттуда выйти, так как кроме незначительной царапины у него ничего не было. Вот видишь, случай, казалось бы, безвыходный. А парень всё же нашёл из него выход. А уж нам чего печалиться?
— Дома будут беспокоиться. Алиса расстроится. Мы ведь не можем вернуться, так как даже не знаем, где наш плазмолёт.
— Ладно тебе, Костя. Не стоит так расстраиваться. Мы им сейчас напомним о себе.
— Каким образом?
— Давай подумаем. Нам теперь торопиться некуда. Который сейчас час по нашему таежному времени? Здесь сейчас будет так темно, хоть глаз выколи. Надо к этому как-то подготовиться. У тебя дома есть фонарик?
— Есть. Совсем недавно купил
— Давай его сюда.
— Я не знаю точно, где он.
— Напряги своё внимание и представь себе, что ты дома. Тебе срочно нужен фонарик. Ты должен его найти. Ну! Постарайся, Костя!
— Хорошо! Не мешайте мне.
Они сидели в тишине. Солнца из-за деревьев не было видно, но чувствовалось, что оно скоро спрячется за горизонт.
— Нашел! Сейчас я его зажгу. Получилось! Вот он! — Костя радовался удаче. — Только с уверенностью не могу сказать, что Алиса заметила, как я зажег фонарик. Там ведь ещё день. Она могла просто не увидеть огонек.
— Прекрасно, Костя! Дай-ка мне его! Я его сейчас отправлю на кухню к себе домой. Мама, наверняка, там. Она догадается. Не в первый раз — Фонарик исчез, но через какое-то время вновь появился. — Я буду повторять этот фокус через каждые пять минут, пока они как-либо не отреагируют.
— А как они могут отреагировать?
— Ещё не знаю. Но как-то должны.
Где-то на пятый раз фонарик вернулся с запиской. Кроме записки к нему был привязан крохотный карандашик.
— Получилось, Костя! Получилось! Посвети мне фонариком! Уже совсем темно. Мама что-то написала. Вот, слушай: “Что случилось?” Мама, молодец! Она догадалась. Материнское сердце всегда подскажет, что с сыном что-то случилось. Что бы такое подложить под лист, чтобы написать.
Костя сжал руку в кулак и протянул его тыльной стороной.
— Положите сюда. У меня рука твердая.
Олесь Семенович писал, проговаривая вслух текст:
“Дорогие мои! Вынуждены задержаться. С нами всё в порядке. Приготовьте нам ужин. В кастрюлю положите лист бумаги и спички. Обнимаем вас. Олесь и Костя”.
— Зачем нам спички? — удивился Костя, когда фонарик с запиской снова исчез.
— А вдруг мы не найдем плазмолёта. Мы даже не представляем, в какой он стороне. Придётся вызывать Тениса или Булата. Как они нас найдут? А костёр даст хороший дым, который виден издалека. Мы можем дать приблизительные координаты?
— Я не успел сделать замер.
— А где аппаратура?
— Если бы я знал. У меня всё отобрали, когда возводили на трон. Будь он неладен! Мой костюм им очень понравился. Все цокали языками и поглаживали меня. Видать, хвалили.
— Да. Ситуация аховская, ничего не скажешь. Ладно. Я снова попробую достать фонарик. — Яркий огонек осветил небольшое пространство параллельного мира, где уже было совершенно темно. — Что они нам написали? — Олесь Семенович отвязывал от фонарика записку. — Свети, Костя!
“Что с вами случилось? Нужна ли помощь? Мы поставили в известность Булата и Тениса. Через полчаса будет ужин. На кастрюле будет тряпка, чтобы ты не обжегся. Имей в виду. Туда мы положим бумагу и карандаш. Спички я заверну в пленку и тоже положу в кастрюлю. Что вам ещё надо? Мама и Татьяна”.
— Вот и хорошо! А ты начал паниковать. Выход всегда можно найти. Скоро будет готов ужин. Давай спокойно ждать. А пока будем грузить пароход.
— Какой пароход?
— Есть такая словесная игра, когда делать нечего, а время надо чем-то занять. Это хорошо помогает в дороге, или в вынужденном ожидании. Мама с нами в детстве часто играла. Значит, так. Пароход можно грузить только конкретными вещами, которые можно погрузить. Например: хлеб, трава, деревья. Но не ветер и не луч. Понятно? Можно усложнить игру, тогда обговариваются условия. Условием может быть ограничение, то есть, грузим предметами, название которых начинается на какую-либо букву. Давай начнем на букву “А”. Я гружу арбузами.
— Астрономами… — и пошла у них игра, да так успешно, что они даже забыли об ужине. Когда возникли первые затруднения с погрузкой, и они стали повторяться, то и об ужине вспомнили. На кастрюле тряпки уже не было, так как в ней не было нужды, все и так остыло.
Утром они проснулись, когда солнце во всю мощь светило довольно высоко на небосклоне.
— Который сейчас час? — поинтересовался Олесь Семёнович.
Костя глянул на часы.
— Не знаю. Мои часы стоят, наверно, забыл завести. Посмотрите на свои.
Олесь Семёнович посмотрел на свои часы.
— Мои тоже стоят. — Прислонил их к уху. — Идут. Ты тоже свои послушай. Сколько твои показывают?
— Половина шестого.
— И у меня столько же.
— Значит, с часами всё в порядке, обрадовано объявил Костя. — Это с нами что-то не в порядке. Ведь мы совершенно в другом часовом поясе. Вот поэтому сейчас здесь давно день, а у нас в таежном городке все ещё спят. Что будем делать, папа? Нам в первую очередь надо попытаться разыскать плазмолёт. Без него мы ничего не сможем сделать.
— Я с тобой вполне согласен. Но сможешь ли ты с твёрдой уверенностью сказать, в какую сторону нам надо идти?
— В том-то и беда, что я ничего не могу сказать. — Тяжело вздохнул Костя. — Давайте мысленно пройдём маршрут, который мы вчера прошли вместе с карнавалом. Вспомните, в какую сторону относительно солнца мы двигались? Время было послеобеденное.
— Ты не можешь точнее сказать, ведь перед переходом на землю я спросил у тебя, много ли у нас осталось времени. Ты посмотрел на часы и ответил, что ещё один замер успеем сделать. Сколько было тогда? Вспомни!
— Точно не помню, но был пятый час.
— Предположим, что было всего четыре. Разница со временем у нас три часа. Значит, мы туда попали в семь часов вечера. Усекаешь? Как нам солнце светило? Слева, справа, сзади или в лицо? Ты высоко сидел, короля из себя воображал. Должен был такую деталь заметить.
— Дайте подумать. Я все время вас искал, а о таких деталях не думал.
— Думай, Костя! Думай! От этого зависит наше успешное возвращение домой, и найдем мы плазмолёт или нет. Жалко этого пернатого парня. Уж очень не хотелось бы вызывать на помощь кого-нибудь. Самолюбие не позволяет.
— С моего трона солнца не было видно, поскольку был вечер, а мы двигались с процессией между высокими домами, — начал свои рассуждения Костя. — Но однажды меня ослепило отражение от стекла одного из окон. Отражение было слева, значит, солнце было правее. У вас есть кусочек бумажки?
Олесь Семенович оглянулся вокруг.
— Где-то я вчера положил небольшой лист. Ага, вот он, и карандашик здесь. На.
Костя взял листок бумаги, задумался.
— Предположим, что мы материализовались в этой точке, — Костя нарисовал небольшой кружочек. — Двигались мы сравнительно медленно, не более трех километров в час. Сколько мы там пробыли?
— Не менее двух часов.
— Пусть будет три. Значит, мы прошли не менее девяти километров. Вы не помните, мы сворачивали?
— По-моему, нет. Мы шли все время по прямой улице.
— Это уже облегчает немного. Примерно через час пребывания на троне меня ослепило отражение солнца от одного из окон. — Он поставил вторую точку на бумаге и соединил их. — Вот так была улица, — он продолжал рисовать. — Зная угол отражения, мы можем определить угол падения. Получается, что солнце было где-то в этой стороне. Поскольку был вечер, то здесь находится запад. Значит, мы шли где-то под углом 30 градусов к западу в южном отклонении. Теперь давайте определимся, где у нас какие части света.
— Север там, это точно, — Олесь Семёнович протянул руку в сторону севера, — значит, там юг. Мы должны идти на восток с отклонением в 30 градусов, но уже к северу.
— Давайте ориентироваться по часам, — предложил Костя. — Если цифру двенадцать ориентировать на север, то восток у нас будет на тройке. Под углом 30 градусов к востоку, значит, это будет цифра два. Вот в этом направлении нам надо идти. Вы идите, а я буду корректировать ваше направление. Вы будете идти, пока видно будет меня. Потом остановитесь, сделаете надлом ветки. Я пойду только после вашей остановки. Не дойдя до вас метров на десять, я остановлюсь, а вы пойдете дальше. И так далее. Идите!
Олесь Семёнович пошёл в направлении Костиной руки. И началось их продвижение по девственному лесу параллельного мира. На небольших, хорошо видимых расстояниях, Олесь Семёнович старался пригнуть пониже ветку, чтобы она показывала им направление пройденного пути, по которому им легче было бы ориентироваться в дальнейшем продвижении.
Через два часа в просветах между деревьями засинело море, заискрилось его водное зеркало. Теперь, не придерживаясь направления, они ринулись к воде. Но их стальной птицы ни в одну, ни в другую сторону не было видно.
В глазах у Кости от досады появились слезы.
— Король, так не гоже! Нечего расстраиваться! — приободрил его Олесь Семёнович. — Давай сначала позавтракаем. Нам силы нужны для дальнейших действий. — В его руках появилась кастрюля, в которой были ещё горячие оладушки, запеченные в сметане. На них в пакете лежали два внушительных куска докторской колбасы. Всё это прикрывали листы исписанной бумаги. — Давай сначала поедим, — предложил Олесь Семёнович, увидев, как Костя сглотнул слюну. Тот, явно, был голоден. С едой они управились на удивление быстро, так как оба испытывали нетерпение поскорее прочесть письма.
Письма были исключительно от всех. Письмо от Марицы Олесь Семёнович отложил в сторону, чтобы прочесть в последнюю очередь. Сначала он прочёл письмо от матери, потом от жены. Все они выражали беспокойство по поводу их непредвиденной задержки в параллельном мире. Письмо от Алисы читал Костя.
— Что там у тебя? — спросил Олесь Семёнович. — Беспокоится?
— Конечно. Пишет, что она ночевала у вас. Все очень волнуются. Спрашивает, что явилось причиной нашей задержки. А у вас что?
— То же самое. Письма полны недоумения и тревоги. Посмотрю, что пишет Булат. — Он молча прочел, улыбнулся. — Тоже тревожится. Но он, как всегда, конкретен. Просит, чтобы я прислал ему письмо прямо в отделение. Он явно встревожен и думает, что я не хочу говорить правды своим родным, но ему я должен сказать всё. Передаёт привет от Тениса. Они оба волнуются. Булату я напишу, что задержались в связи с коронацией Кости.
— Что? — Не понял сразу Костя, но потом смутился и расхохотался. — Ладно вам! А то ещё подумают невесть что.
— Пусть думают. Им там всё равно нужна какая-то информация для размышления. Вот мы им и подкинем загадку, над которой они поломают головы. — И сам заразительно рассмеялся. — На, вот тебе бумага и пиши. Что же здесь пишет наша перепелочка? Ага. Она, как всегда, не многословна. Слушай: “Папа и Костя! Я вас очень люблю. Марица”. Молодец, девочка! Знаешь, как её письма радовали нас, когда мы были здесь в поисках Алисы? Они согревали нас. А Булат от каждого её слова витал в облаках.
Они сели под деревьями и задумались.
— Папа, что писать? Я в затруднении.
— Пиши, что хочешь. Только не о том, что мы потеряли свой плазмолёт. Незачем им волноваться. Об этом я напишу Булату, только при условии, что он будет молчать. Пиши, что сегодня вечером будем дома и всё расскажем.
— А если мы не найдем плазмолёта?
— Будем приглашать сюда Булата. Но на это уйдет несколько дней, так как необходимо плазмолёт подготовить к отправке в параллельный мир. Его надо покрыть телекинетическим лаком. Три дня он должен сохнуть. Так что, пиши, что у нас всё хорошо, непредвиденное обстоятельство заставляет нас задержаться до вечера.
— А если мы до вечера не найдём нашего пернатого?
— Тогда напишем вечером, что вынуждены ещё задержаться на пару дней. Пусть хотя бы днем не волнуются. А вечером будет видно. Может, нам повезет, и мы отыщем свою птицу. Давай, без разговоров. Пиши.
